— Вы — хирург, а ваш муж ожидает, что вы будете ещё и готовить? — Удивление корреспондента Эн-би-си граничило с негодованием.

— Я всегда любила готовить. Это помогает мне расслабиться после возвращения домой. — Вместо того чтобы смотреть телевизор, едва не добавила профессор Кэролайн Райан. На ней был новый накрахмаленный белый халат. Ей пришлось потратить пятнадцать минут на укладку волос и макияж, а ведь её ждали пациенты. — К тому же я умею хорошо готовить.

Ну, тогда другое дело. На лице корреспондента появилась лукавая улыбка.

— А какое блюдо президент любит больше всего? — спросила она.

На лице Кэти появилась ответная улыбка.

— Он любит простую пищу. Бифштекс, печёный картофель, свежие кукурузные початки и мой фирменный шпинатовый салат. Как врач я не устаю напоминать ему, что в таком питании многовато холестерина. А Джек здорово управляется с грилем. Да и вообще в доме он умеет управляться со многим. Он даже не отказывается косить траву.

— Позвольте мне напомнить вам о той ночи, когда родился ваш сын, той ужасной ночи, когда террористы…

— Я никогда не забуду её, — тихо ответила Кэти.

— Ваш муж тогда убил людей. Вы врач по профессии. Как вы отнеслись к этому?

— Джек и Робби — теперь он адмирал Джексон, Робби и Сисси, его жена, наши близкие друзья, — объяснила Кэти. — Короче говоря, они поступили так, как должны были поступить, иначе нас не было бы в живых. Я ненавижу насилие. Я хирург. На прошлой неделе мне пришлось оперировать человека, перенёсшего травму, — мужчина потерял глаз в результате драки в баре в нескольких кварталах отсюда. Но Джек руководствовался совсем иным, он вынужден был поступить так. Мой муж защищал меня, Салли и маленького Джека, который тогда даже ещё не родился.

— Вам нравится быть врачом?

— Да, я люблю свою работу и никогда не променяю её ни на что другое.

— Но обычно первая леди…

— Я знаю, что вы имеете в виду. Я занимаюсь не политикой, а медициной. Я веду научные исследования и работаю в глазной клинике, которая является лучшей в мире. Даже сейчас меня ждут пациенты. Они нуждаются во мне — и, знаете, я тоже нуждаюсь в них. Моя работа — это то, без чего я себя не мыслю. Кроме того, я мать и жена, и мне нравится почти все в моей жизни.

— За исключением таких интервью? — с улыбкой спросила Кристин.

— Я ведь не обязана отвечать на подобный вопрос, правда? — лукаво усмехнулась Кэти. В этот момент Мэттьюз поняла, что у неё появилась ключевая фраза для интервью.

— Что за человек ваш муж?

— Разве мой ответ на такой вопрос может быть полностью объективным? Я люблю его. Он рисковал жизнью ради меня и моих детей. Всякий раз, когда я нуждалась в нём, он был рядом. Я сделаю для него то же самое. В этом и состоит смысл любви и семейной жизни, не так ли? Джек — умный и честный человек. Правда, временами слишком переживает. Бывает, он просыпается ночью — я имею в виду дома — и полчаса сидит у окна, глядя на море. Мне кажется, он не знает, что я заметила это.

— А сейчас такое случается?

— За последнее время — нет. Он ложится спать очень усталым. Ещё никогда ему не приходилось работать так много.

— Он занимал и другие должности в правительстве, в ЦРУ, например. Ходят слухи, что он…

Кэти прервала вопрос, подняв руку.

— У меня нет допуска к секретным материалам. О его работе я ничего не знаю и, наверно, не хочу знать. То же самое относится и ко мне. Я не имею права обсуждать конфиденциальные сведения о моих пациентах с Джеком или с кем-нибудь другим, за исключением врачей нашего института.

— Нам хотелось бы увидеть вас с вашими пациентами и…

Первая леди отрицательно покачала головой, заставив Мэттьюз замолчать.

— Нет, это больница, а не телевизионная студия. И причина не в моём нежелании, а в правах моих пациентов. Для них я не первая леди, а доктор Райан. Я не знаменитость, а врач и хирург. Для моих студентов я профессор и преподаватель.

— И насколько мне известно, вы один из лучших специалистов в своей области, — добавила Мэттьюз, чтобы увидеть, как отреагирует на это доктор Райан.

На лице Кэти появилась искренняя улыбка.

— Да, я получила премию Ласкера, а уважение коллег — дар более ценный, чем деньги, но вы знаете, дело не только в этом. Иногда — не слишком часто, — но иногда после серьёзной операции и последующего выздоровления я снимаю бинты в затемнённой комнате, мы постепенно усиливаем освещение, и тогда я вижу это. Я вижу это на лице пациента. Я восстановила зрение, и глаза видят снова, а взгляд на лице пациента — видите ли, никто не занимается медициной ради денег — по крайней мере здесь, в Хопкинсе. Мы работаем тут ради здоровья людей, а я стараюсь сохранить и восстановить зрение, и взгляд на лице пациента, который появляется после успешного завершения работы, — это словно Бог похлопывает тебя по плечу и говорит: «Молодчина». Вот почему я никогда не брошу медицину, — закончила Кэти Райан с глубоким чувством, зная, что этот отрывок покажут по телевидению сегодня вечером, и надеясь, что, может быть, какой-нибудь способный школьник увидит её лицо, услышит эти слова и решит подумать о профессии врача. Если уж ей пришлось примириться с напрасной потерей времени, может быть, этим она поможет своей профессии.

Отличная фраза, подумала Кристин Мэттьюз, но при двух с половиной минутах телевизионного времени, отведённого на интервью, лучше пустить ту часть, где она говорит, как ей не нравится роль первой леди. К разговорам о профессии врача все давно привыкли.

Глава 24

В полёте

Обратно они вернулись быстро и без задержек. Губернатор отправился к себе. Люди, встречавшие президента на тротуарах, вернулись на работу, и сейчас по улицам шли за покупками обычные прохожие. Они оборачивались и, наверно, удивлялись реву сирен, не понимая причины, а те, кто знали, раздражённо смотрели вслед, недовольные шумом. Райан откинулся на мягкую спинку сиденья, испытывая усталость, наступившую после выступления.

— Ну как я, справился? — спросил он, глядя, как мимо окон со скоростью семьдесят миль в час проносились окрестности Индианаполиса. Он улыбнулся при мысли, что можно ехать по городу с такой скоростью без риска быть оштрафованным.

— Вообще-то очень неплохо, — первой отозвалась Кэлли. — Вы говорили, словно преподаватель.

— В прошлом я и был преподавателем, — ответил президент. И если повезёт, буду им снова, подумал он.

— Для такого выступления сойдёт, но для других понадобится чуть больше эмоций, — заметил Арни.

— Не надо спешить, — посоветовала Кэлли главе администрации. — Лучше продвигаться шаг за шагом.

— В Оклахоме мне предстоит произнести эту же речь, верно? — спросил президент.

— С небольшими изменениями, но не особенно существенными. Только не забудь, что ты больше не в Индиане. Это «штат землезахватчиков», а не «неуклюжих». Опять упомянешь торнадо, но говори о футболе вместо баскетбола.

— Оклахома тоже потеряла обоих сенаторов, зато у них остался один конгрессмен. Он будет сидеть в президиуме вместе с тобой, — напомнил ван Дамм.

— Как случилось, что он уцелел? — равнодушно поинтересовался Джек.

— Наверно, провёл ночь с девкой, — последовал короткий ответ. — Тебе предстоит объявить о новом контракте для авиабазы ВВС Тинкер. Это значит, что они получат пятьсот новых рабочих мест и местные газеты отзовутся о выступлении благожелательно.

Бен Гудли не знал, назначили его новым советником по национальной безопасности или нет. Если назначили, то он будет слишком молодым для столь ответственной должности, но, по крайней мере, президент, с которым ему придётся работать, хорошо разбирается в международных проблемах. В результате он превращался больше в первоклассного секретаря, чем советника, но у него не было возражений. За непродолжительное время пребывания в Лэнгли он узнал многое и начал быстро продвигаться по служебной лестнице, став одним из самых молодых офицеров аналитической службы ЦРУ — должность, к которой стремились многие. Он добился этого потому, что умел анализировать сведения и знал, к какой категории относить важную информацию. Но больше всего ему нравилось работать непосредственно с президентом Райаном. Гудли знал, что может говорить с боссом откровенно и что Джек — он всё ещё в мыслях называл его по имени, хотя не мог больше произносить его имени вслух, — всегда посвятит его в свои мысли. Работа с президентом многому научит доктора Гудли, и он накопит опыт, бесценный для человека, новой целью жизни которого стало когда-нибудь занять пост директора ЦРУ, занять благодаря знаниям и заслугам, а не в качестве политической подачки.