— В нашем контексте — да, но не обязательно в американском.

Дарейи задумался и сравнил замечание своего помощника с другими аналитическими исследованиями, которые он приказал провести и внимательно изучил.

— Я встречался с Райаном. Это слабый человек. Он не в состоянии эффективно преодолеть политические трудности, вставшие на пути. У него по-прежнему нет настоящего правительства, способного поддержать его. В результате первой и второй операций мы сломим Райана — или во всяком случае отвлечём его на достаточно длительный срок, чтобы достичь нашей следующей цели. После того как она будет достигнута, Америка перестанет представлять для нас сколько-нибудь значительную опасность.

— Лучше ограничиться одной первой операцией, — посоветовал Бадрейн.

— Мы должны потрясти американский народ. Если то, что вы говорите об их правительстве, соответствует действительности, мы нанесём им такой удар, которого они ещё никогда не испытывали. Мы потрясём их президента, сокрушим его уверенность, подорвём веру народа в него.

Бадрейн знал, что нужно выбирать слова. Перед ним стоял святой человек, готовый выполнить святую миссию. Вряд ли удастся убедить его разумными доводами. И всё-таки тут существует ещё один фактор, о котором он не знает. Наверняка существует. Дарейи больше полагался на желания, чем на практические действия — нет, это не так, это не правда, верно? Он сумел объединить две страны, создав при этом совершенно иное впечатление. Религиозный лидер понимал, что американское правительство по-прежнему уязвимо, поскольку его нижняя палата не восстановлена, ведь процесс восстановления только начался.

— Лучше всего, если удастся, просто убить Райана. Нападение на детей разожжёт страсти. У американцев весьма сентиментальное отношение к детям.

— Но вторая операция начнётся лишь после того, как мы узнаем об успехе первой? — пристально посмотрел на него Дарейи.

— Да, это так.

— Тогда этого достаточно, — ответил аятолла, снова повернувшись к планам поездок и оставив Бадрейна наедине со своими мыслями.

Но ведь должна быть и третья. Обязательно должна.

— Он утверждает, что у него мирные намерения.

— То же самое говорил Гитлер, — напомнил другу Райан. Он посмотрел на часы. В Саудовской Аравии сейчас уже за полночь. Али вернулся домой и, прежде чем позвонить в Вашингтон, как и следовало ожидать, сообщил о результатах поездки своему правительству. — Ты ведь знаешь о передвижении войск.

— Да, сегодня ваши люди провели брифинг для наших военных. Но пройдёт время, пока их войска достигнут достаточного уровня боевой готовности, чтобы представлять реальную угрозу. Не забудь, я когда-то служил в армии и знаю, что для этого нужно время.

— Это верно, мне говорят то же самое. — Райан сделал паузу. — Ну хорошо, какова позиция королевства?

— Мы будем внимательно следить за развитием событий. Наши войска ведут подготовку. Мы получили от вас заверения в поддержке. Мы обеспокоены развитием событий, но не чрезмерно.

— Следовало бы провести совместные учения, — предложил Джек.

— Это может только разжечь страсти, — ответил принц. Отсутствие полной убеждённости в его голосе явно не было случайным. Он, наверно, выдвинул такое же предложение на совещании министров, но с ним не согласились, подумал Райан.

— Ну что ж, у тебя был, по-видимому, тяжёлый день. Скажи, как выглядит Дарейи? Я не видел его с того дня, когда ты познакомил нас.

— Похоже, он здоров. Кажется усталым, но ему пришлось заниматься многими проблемами.

— В этом я его понимаю. Али?

— Слушаю, Джек.

Президент замолчал, напомнив себе, что недостаточно хорошо разбирается в дипломатических тонкостях.

— Как ты полагаешь, всё это должно меня беспокоить?

— Что говорят тебе твои люди?

— Примерно то же самое, что ты только что сказал мне, но не все. Нам нужно поддерживать открытым этот канал связи, мой друг.

— Понимаю, господин президент. До свидания.

Это было неудовлетворительным окончанием неудовлетворительного телефонного разговора. Райан положил трубку и обвёл взглядом свой пустой кабинет. Али не сказал ему того, что он думает, потому что позиция его правительства отличается от его собственной. Такое нередко случалось и с Джеком, и приходилось соблюдать те же правила. Али вынужден проявлять лояльность по отношению к собственному правительству — черт побери, ведь это, в конце концов, члены его семьи, — но один раз он всё-таки допустил оговорку, а принц слишком умён, чтобы такое произошло случайно. Возможно, им было легче говорить, когда Райан не был президентом и оба могли беседовать, не испытывая необходимости в каждом слове формулировать политику своих стран. Теперь Джек представлял собой Америку для всех, кто находились за её границами, и правительственные чиновники должны были рассматривать его именно таким образом, вместо того чтобы помнить, что он тоже думающий человек, которому нужно изучить несколько вариантов, прежде чем принять решение. Может быть, если бы разговор происходил не по телефону… Говорить, глядя друг другу в глаза, всегда легче, подумал Джек. Но даже президенты ограничены во времени и пространстве.

Глава 36

Посыльные

Рейс 535 КЛМ — Нидерландских королевских авиалиний — вырулил от места посадки поздней ночью, в десять минут второго. В это время суток самолёт был полон усталых людей, которые, пробравшись к своим местам, пристёгивали ремни безопасности и принимали от стюардесс подушки и одеяла. Более опытные путешественники ждали стука убранного шасси, затем до предела откидывали назад спинки кресел и закрывали глаза, надеясь, что полет будет плавным и им удастся несколько часов поспать.

На борту авиалайнера летели пятеро из людей Бадрейна — двое в первом и трое в бизнес-классе. У всех чемоданы находились в багажном отсеке самолёта, а ручная кладь лежала под сиденьями впереди. Все пятеро слегка нервничали и с удовольствием выпили бы чего-нибудь, чтобы расслабиться, несмотря на религиозный запрет, но авиалайнер совершил посадку в исламском аэропорту, и спиртное не будут разносить до тех пор, пока самолёт не покинет пределы воздушного пространства Объединённой Исламской Республики. Все пятеро подчинились создавшимся обстоятельствам. Они получили подробный инструктаж и были готовы выполнить поставленную перед ними задачу. Посланцы Бадрейна прошли через аэропорт как обычные пассажиры и послушно представили свой ручной багаж для осмотра и просвечивания рентгеновскими лучами. Служба безопасности тут была ничуть не менее бдительной, чем в западных аэропортах, — пожалуй, даже более бдительной, поскольку рейсов было относительно мало, так что местная паранойя обнаруживалась более явно. В каждом случае на экране был виден бритвенный прибор, крем для бритья, документы, книги и тому подобные мелочи.

Все посланцы были образованными людьми. Некоторые закончили американский университет в Бейруте — одни, чтобы получить дипломы, другие — просто чтобы лучше узнать врага. Подчёркнуто аккуратные, в галстуках, узлы которых были сейчас свободно приспущены, они повесили свои пиджаки в шкафчики, расположенные в разных местах салона. Через сорок минут все пятеро вместе с остальными пассажирами погрузились в беспокойный сон.

— Итак, как ты оцениваешь ситуацию? — спросил ван Дамм. Хольцман взболтнул стакан, наблюдая за тем, как кубики льда кружат по поверхности.

— При иных обстоятельствах я мог бы назвать это заговором, но это не заговор. Для человека, который утверждает, что собирается восстановить порядок в стране, Джек делает многовато безумных шагов.

— «Безумных» — это уж слишком сильно сказано, Боб.

— Только не для них. Все утверждают, что он «человек не их круга», пришелец со стороны, и они резко реагируют на его инициативы. Даже ты должен признать, что его идея с изменением налогового кодекса несколько выходит за приемлемые рамки, но это всего лишь повод для того, что происходит, — по крайней мере, один из поводов. Игра, которую они ведут против него, ничем не отличается от обычной — пара случаев утечки информации, а то, как они представляют это, красноречиво говорит об их манерах.